Тезисы к дискуссии на несостоявшейся площадке Гражданского форума

Замена дискуссии о путях и методах гармонизации межнациональных отношений лекцией уважаемого председателя комиссии по межнациональным и межрелигиозным отношениям Общественной Палаты РФ И.Е. Дискина о формировании в России гражданской нации – вещь знаменательная. Вкупе с несостоявшейся попыткой законодательного закрепления понятия «российская нация» такое явное игнорирование самой возможности обсудить укрепившиеся тенденции и наметившиеся перспективы в сфере взаимодействия этносов в России и на постсоветском пространстве в целом свидетельствует о недооценке и, возможно, непонимании особой важности для народов, живущих на этом пространстве,   национального вопроса.

Если Президент постоянно инициирует интерес к данной проблеме посредством проведения заседаний Совета по межнациональным отношениям, то региональная и муниципальная власть убеждена в первостепенности и первоочередности решения социальных и экономических задач и уверена, что этноконфессиональные отношения, и так, в общем-то, стабильные и ровные, «будут выстроены сами по себе», без вмешательства и усилий государственных структур. Напоминания о том, что Советский Союз был развален, а социалистическая модель развития в одночасье была разрушена ловко сконструированным «национальным взрывом», что российская государственная конструкция практически полностью «повторяет» советскую, что дефиниция «советский народ как новая историческая общность» неотличима по признакам от понятия «российский народ», объявляются вздором и кликушеством.  

Собственно, первый тезис сводится к незамедлительному  признанию на всех уровнях власти равнозначности для российского общества социальных проблем, как то: устранение кричащего социального неравенства и главного системного порока – бедности и нищеты работающих россиян, а также создание системы межэтнического доверия в многонациональном государстве. Межнациональные отношения необходимо признать самостоятельной и специфичной сферой общественных отношений и государственного управления, а уровень межэтнического доверия – оценкой эффективности деятельности власти, как муниципальной, так и федеральной.

Второй тезис заключается в констатации крайней актуальности критики политически вредной и несостоятельной с научной точки зрения концепции, согласно которой формирование российской политической нации и укрепление национальной идентичности российских этносов – «взаимоисключающие», «противоположные» явления, «параллельные, но не сходящиеся процессы». Следует признать за аксиому, что государственное единство и «российская» идентичность может быть достигнута исключительно посредством сохранения, укрепления и преумножения полиэтничности российского общества, что является системообразующим, ментальным элементом русской евразийской истории и цивилизации.

Третий тезис. Вывод о том, что традиции сотрудничества и  толерантности, заложенные в советский период истории, прежде всего в 1920–е гг. и в годы Великой Отечественной войны, являются, по сути, главным, зачастую единственным, «блокирующим» развитие ксенофобии и межнациональной розни на современном постсоветском пространстве фактором, необходимо распространить на политическую практику и государственную идеологию. Именно данный аспект научных исследований и политических практик, нацеливающий на изучение процесса непрерывной преемственности современных постсоветских обществ с советским обществом, позволит оценить всю трагичность и драматичность итогового результата нигилистического отношения к совместному историческому прошлому, выразившегося, прежде всего, в углублении межэтнического раскола и катастрофического кризиса политических институтов, как это уже произошло в Грузии и на Украине. В рамках данной парадигмы формирование постсоветских идентичностей и консолидация этнического самосознания постсоветских народов может быть представлено исключительно как результат советской политики нациестроительства и конструирования современных этнических наций. В конечном счете, данной концепции вполне по силам на совершенно новом теоретическом фундаменте  актуализировать, инициировать и активизировать поиск путей преодоления группового раскола постсоветских обществ. 

В-четвертых, на законодательном уровне и, что особенно важно, в политической практике и повседневности русофобию «приравнять» к антисемитизму и кавказофобии, квалифицируя данное проявление национальной нетерпимости как одну из наиболее опасных форм ксенофобии и экстремизма. При этом малопонятные и невнятные, от того и опасные, «термины»-ярлыки «шовинизм» и «великодержавный шовинизм» было бы целесообразно признать «бессодержательными эпитетами». Сегодняшнюю гибридную войну, развязанную глобалистскими корпорациями финансовых спекулянтов против России, рассматривать как проявление русофобии, имеющей целью геноцид и устранение из истории русского этноса. Признав подобный дискурс, логичным и закономерным представляется оценка таких «событий», как преследование российских спортсменов, искажение и фальсификация истории XX века западными идеологами, экономические санкции против российских производителей, в контексте откровенной и неприкрытой русофобской кампании, направленной на окончательное вытеснение с «геополитической шахматной доски» русского «ферзя».

В-пятых, признав русофобию главной, разрушающей ее основы и ментальную сущность, опасностью для России, постсоветского пространства и всего цивилизованного мира, можно легко трансформировать всё сегодняшнее идеологическое и медийное пространство, сделав его понятным, логичным, цельным: возрождение национального суверенитета и создание многополярного мира, государственное единство и культурно-национальная автономия, обеспечение и защита в равной степени прав людей разных национальности, вероисповедания, социальной принадлежности вместо декларируемой идеологии «мультикультурализма».

В-шестых, признав русофобию оружием против Российского государства, целесообразно «переквалифицировать» название проекта «Украина – анти-Россия» в «формулу» «Международная программа «Антирусская Украина», а действия Порошенко и его окружения, в таком случае, характеризовать как «геноцид русского народа в Крыму и Донбассе». К слову, в обращении Порошенко к народам Крыма отсутствует указание на русских, коих в Крыму в 2013 г., кстати, было более 70%. По сути, подобная трактовка, приводит «украинскую» политику Президента В.В. Путина к соответствию с международными нормами, национальными интересами России и Украины, принципами христианской морали и нравственности. В конечном счете, подобный контекст полностью «исключает» любые форматы переговоров по Востоку Украины, помимо двусторонних российско-украинских. Представить себе «нормандский» формат переговоров США с Мексикой либо Канадой о судьбе пожелавших жить в Штатах    англоязычных можно лишь при богатом воображении. Такая постановка вопроса и либеральную часть российского общества, относительно могущества, распространения и внедрения взглядов которой на всех уровнях российской действительности присутствует явная недооценка, представит в неудобном положении: возможно, станут попросту неприличными призывы «оставить Донбасс и отдать Крым», потому что это, якобы, «обременительно» для бюджета.

Седьмой тезис. Целесообразно внедрение в массовое сознание положения о том, что система «двойного суверенитета», «превратившая» советские союзные республики в независимые государства и все более крепнущая в современной России, отвечает интересам национальных элит российских автономных национально-территориальных образований и не является решающим фактором сохранения национальной идентичности. Национальным элитам интересны проблемы власти, собственности, ресурсов. Вопросы же сохранения и развития культур, языков, традиций, в конечном счете, здоровья и ментальной безопасности российских народов, являются заботой социально ответственной части этноса, прежде всего гуманитарной и научно-технической интеллигенции, учителей и врачей. Перспектива замены «внутренней государственной национально-территориальной иерархии» на представительную систему культурно-национальных автономий муниципального, регионального, федерального уровней на сегодняшний день маловероятна, и с точки зрения сиюминутного политического интереса практически неосуществима, однако сама постановка подобной проблемы позволит вычленить коренной интерес всех без исключения российских этносов – укрепление их идентичности возможно лишь в рамках единого Российского государства и единой политической нации «российский народ».

Восьмой тезис. В политической практике, государственной идеологии и образовательной политике необходимо актуализировать и абсолютизировать один из основополагающих принципов укрепления единства российских народов – обязательность изучения русского языка наряду с добровольностью, гуманитарной целесообразностью и практической полезностью преподавания, развития, сбережения национальных языков. Языковую политику следует признать важнейшим инструментом укрепления межэтнического доверия в России. Целесообразно также на региональном уровне принять долгосрочные целевые программы этноязыкового развития, включающие возможность вариативного изменения часовой сетки в преподавании национальных языков за счет часов по дисциплине «иностранные языки» (исключительно – на добровольной основе!). Незамедлительно следует создать в университетах и институтах повышения квалификации и переподготовки работников образования кафедры преподавания русского языка как иностранного, в вузах для иностранных студентов дисциплину «русский язык» сделать обязательной в рамках четырех семестров, заменив ею курс иностранного языка.

Девятый тезис. Неоспоримо, что сегодняшняя ситуация с трудовой миграцией – следствие либерально-глобалистского экономического курса 1990-х годов, превратившего Россию в проходной двор для плохо контролируемых потоков неквалифицированных или малоквалифицированных мигрантов. С экономической точки зрения, миграция для российского бюджета является крайне убыточным мероприятием, подрывающем рынок труда и усиливающем обнищание широких масс россиян, поощряющем коррупцию и недобросовестный бизнес. В конечном счете, миграция угрожает разрушением этнокультурного баланса. Вывод из всего этого однозначен: стратегически миграционную ситуацию может изменить лишь «новый экономический курс», направленный на вовлечение в производственный процесс на выгодных условиях масс «самозанятых» россиян, на подъем сельского хозяйства и создание инновационной экономики. Меры «пожарного характера» должны быть разработаны с учетом немедленного исследования эволюции национальной структуры в регионах. Поскольку адаптация приезжих к местной этнокультурной среде – вещь долговременная, дорогая, по большому счету, непредсказуемая, то следует обратить внимание на законодательное закрепление условий выдачи «грин карт» трудовым мигрантам: наличие необходимого образования и квалификации, знание языка, истории, культуры русского и других народов России, производственный опыт и т.д. Главная задача при этом остается прежней: искоренение широко распространившихся взглядов на российскую действительность, согласно которым «хочешь обеспечить Саратовскую область овощами, надо пригласить дунган, а мясом – курдов».  

И, наконец, настало время прекратить бессмысленный с точки зрения формальной логики спор о «вредности» государственной идеологии. Государство без ясно обозначенных целей своего «собственного» суверенного развития обречено на исчезновение либо поглощение. Идея социальной справедливости привела большевиков к власти, идея потребительского общества способствовала исчезновению государства под названием «Советский Союз». Идея «возвращения из цивилизационного тупика на магистральный (читай – западноевропейский) путь развития человечества» оказалась всего лишь «программой перехода на колониальный путь развития». Идея восстановления национального суверенитета Российского государства, провозглашенная В.В. Путиным, безусловно, должна включать в себя два необходимых и спасительных постулатов: положение об «евразийстве» русского народа, а также идеологию и ценности русского мира.

Мякшев Анатолий Павлович, доктор исторических наук, профессор кафедры Отечественной истории и историографии СГУ имени Н.Г. Чернышевского, автор свыше 100 научных трудов по истории и теории межнациональных отношений в СССР и России, в том числе монографий: «Власть и национальный вопрос: Межнациональные отношения и Совет Национальностей Верховного Совета СССР (1945-1991)» (Саратов, Изд-во Сарат. ун-та 2004. 364 с.); «Межнациональные отношения в СССР (1945–1985 годы): от общей Победы к кризису межэтнического доверия» (Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2017. 196 с.); учебного пособия «Власть и национальный вопрос в новейшей истории России. XX – начало XXI века» (Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 2015. 128 с.)